ВАЗ / LADA 2106

С момента моего рождения (1984г) у меня было много мужчин, молодых и не очень, красивых и не слишком. Первый был мужик как мужик, ничего особенного. Жили, работали, но…что-то не срослось, не слюбилось. Второй был водила, и я от него натерпелась. Я служила ему верой и правдой, а он меня бил, да и ухаживал через раз. Пока не упаду на колени – никакой помощи, никакой тебе поддержки. В общем, все как всегда. Но третий… Знаете, вот как мимолетная любовь, о которой остается в памяти все только самое теплое, доброе и прекрасное. Вспомнишь о ней, улыбнешься, а потом тихо так и заплачешь темной ночью в уютном гараже.

Мы с ним встретились в феврале 2008 года. Ох и стыдно же мне тогда было. Стоило мне посмотреть на полированный борт рядом стоящего мерина, и становилось противно со своего отражения, с себя самой. Но все-таки он взял меня к себе, все-таки не отвернулся. Как будто даже не обращал внимания на мой макияж, который хоть как-то скрывал следы недавних побоев. Пока еще были втроем – я как-то держалась, хотела показать себя с лучшей стороны. Но, как только бросила своего водилу, не выдержала и сдалась. Не было больше сил и не было больше желания жить! Мой бывшенький, любимый и ненаглядный выпил из меня все соки. Но что ждало меня теперь?

Знаете, как женщина расцветает? На глазах. И все это видят, все этому радуются. А знаете какая я была? Расскажу – станет тошно. Что первым видит мужчина, глядя на женщину? Спереди. Не считая ног и груди. Кожу. Кожа у меня была ужасная, изъеденная ржавчиной, которую я пыталась скрыть тональным кремом. Но только вот рельеф не скроешь. А местами, на складочках, она вообще разошлась. Да и тоналка была самая дешевая, наложенная кое-как на скорую руку, от чего местами сама собой и осыпалась. Суставы все ходили ходуном, а кости были как у старухи. Я вообще очень туго во что бы то ни было въезжала, но если это и удавалось, то меняйте тапки и сушите сиденья – я была без тормозов, в буквальном смысле этого слова, из-за чего чуть не угробила человека, который в дальнейшем целый год своей жизни вот так просто взял и отдал мне. Но об этом позже, а пока продолжим обо мне. Кормил меня мой бывший чем попало и куда ни попадя. Особенно приходилось краснеть поначалу, когда меня очень сильно пучило, громко и жестко, тогда я даже еле передвигалась. Врачи потом рассказывали, что вообще не могли понять как я сохраняла свою жизнеспособность. Все мои внутренности были адской смесью ржавого металла, сажи и непонятных масляных отложений черного цвета сомнительного происхождения, которые находили в изобилии в самых интимных местах. Во всех моих щелях были какие-то насекомые, зерна, растения, мелочь, гайки, гровера и саморезы. Наверное, меня бы захотел любой натуралист или жестянщик. На ночку другую. Распилить и вытрусить. Но чего я никак не могла скрыть – того, что было у меня в душе. Это был полный аут. Знаете, душа и тело человека – это единое целое и то, что происходит в одном, непременно оставляет след и в другом. А в моей душе накопилась вся скорбь прошлых лет. Все скрипело и трещало по швам, у меня внутри не осталось практически ничего, что могло бы хоть немного понравится человеку, с жизнью которого связала меня судьба. Следы побоев, следы тяжелого труда и скверных условий, даже следы тоналки, которая тогда стала неотъемлемой частью моей жизни, крепко въелись в глубины моей души. Но он изменил меня всю, он вложил в меня свою душу, и я ему за это благодарна. Он работал со мной упорно и терпеливо, постепенно и настойчиво, как будто наслаждаясь этим. Хотя, если честно, те слова, которые я порой от него слышала, говорили совсем о другом… ну, а с кем не бывает. Все ссорятся, правда?

Это были прекрасные времена. Я чувствовала себя все легче и прекрасней, я порхала как бабочка (и жалила как пчела. Особенно, когда в самый неподходящий момент приказывал долго жить тормозной цилиндр или помирал аккумулятор), я заново родилась, я стала новой, я стала свежей, яркой и красивой. Мы много времени проводили вместе. Мы любили ездить, любили съезжать с асфальта и теряться в густой зелени деревьев, которую рассекала старая заброшенная грунтовка. Наслаждаться свежестью речного воздуха и тишиной мест, пускай не сильно, но отдаленных от цивилизации. Любили ездить далеко, оставляя позади сотни километров. Прогоняли за горизонт белый пунктир, отражавшийся в зеркале заднего вида, которое так легко и непринужденно я могла оставить в руке своего дорогого человека, когда он пытался его поправить (как впрочем и некоторые другие детали, не выдерживавшие натиск его сильной руки). Мы закапывались в песке, и тогда спасти нас могла только лопата и его любовь к бездорожью. Мы предательски были обмануты отечественной всесезонкой, и тогда нас спас только вывернутый до упора руль и маленький кусочек асфальта, свободный ото льда, так скромно и так вовремя попавшийся мне под ногу в метре от невозмутимой задницы Рено Кангу. Мы лихо сигали наружу в повороте с волнистым, как стиральная доска, асфальтом навстречу девятке доблестных сотрудников ДПС. Тогда мне стало так весело, но моему дорогому не очень…

Так хотелось, чтобы это счастье продолжалось вечно. Хотелось быть вместе. Вот только чем ярче горит огонь, тем быстрее он погаснет. Но внутри, в моем механическом сердце навсегда останется уголек любви, иногда просыпающийся от дуновения легкого романтичного ветерка, который мы оба так любили. Мне было хорошо, и, надеюсь, ему тоже.

Сейчас февраль 2009 года. У меня другой, другая у него. Но я ему благодарна. Он дал мне новую жизнь, и я верю в то, что он по прежнему меня любит и помнит. Я ведь так старалась.