Старый не значит мудрый

Решение приобрести не дорогой, повседневный автомобиль напрашивалось давно. С наступлением же дивных по своей мерзопакостности погод, оно обрело болезненную актуальность. Лично для меня покупка автомобиля всегда является дистрессовым событием. Этот раз не был исключением. Усложняющей вводной выступил скромный бюджет мероприятия. Штудировал я направление «народных» автомобилей: Фокус, Октавия, Гольф и прочие Короллы. Правый глаз, при этом, действуя исключительно автономно, поглядывал на винтажный немецкий премиум, что заставляло его щурится и слезится от омерзения и скорби. Машины этой категории, подпадавшие под мою смету, напоминали старых каторжников. Их кузова пестрели палитрой пигментов и были покрыты лакокрасочной сыпью и вздутиями, но в почерневших от бессилия фарах, дешевым китайским ксеноном ещё светилась надежда на перемещение своим ходом. Этим динозаврам следует отдать должное, однако мне нужен был функционал при минимальных затратах. В муках выбора я провёл без малого месяц. От постоянного залипания в смартфоне у меня обострился остеохондроз. Я выставил ряд всевозможных подписок, на топовом сайте автопродаж, с нужными параметрами и принял выжидательную позицию. Уведомление-звонок-короткий диалог-разочарование. Буквально дважды я вставлял в этот, можно сказать классический, для нашего рынка алгоритм, просмотр. Результат, в виде фрустрации был неизменным. Исходя из опыта подобных мероприятий, отдалятся от места дислокации я категорически не хотел, но при этом готов был пересечь административную границу области, при наличии весомых оснований. И они, как мне показалось, материализовались в виде этакого «пролетарского» автомобиля. Это был Ford Focus C-Max.

Автомобиль на сайте опубликован особой женского пола, которая и предоставила телефон непосредственного владельца авто. С целью соблюдения законодательства о защите персональных данных, назовём его «Х». Дальнейшие события покажут что эта ёмкая буква кириллицы, характеризует продавца наиболее точно. «Х» общался довольно спокойно, демонстрируя полнейшую уверенность в техническом состоянии отчуждаемого изделия. Он поведал, что является первым владельцем машины. Позже этот факт нашёл своё подтверждение. Далее «Х» пояснил причины весьма скромных цифр одометра. Полученные данные выдерживали проверку логикой, но фактического подтверждения, в виде истории обслуживания, разумеется не имели. В процессе беседы «Х» неоднократно акцентировал моё внимание на его почтенном возрасте. Меня же интересовало состояние кузова. «Х», продублировав информацию о том, сколько лет он топчит многострадальную землю, честно признался, что подкрашивал заднюю арку. Причиной послужило банальное «притёрли», в результате чего нижняя часть задней двери была подвергнута вторичному малярному вмешательству. На мой вопрос не затронуло ли это вмешательство соседние части кузова, «Х» ответил отрицательно и зачем-то вновь указал свой возраст. Я подитожил: небольшой пробег, одна регистрация, один владелец — человек в возрасте. В ходе очередного звонка я ещё раз уточнил всю техническую сторону, пояснив, что живу не за углом, что ЛКП буду проверять толщиномером и если у «Х» есть хоть малейшие сомнения относительно целостности кузова, то целесообразно их обсудить на данном этапе. В ответ я услышал, что если «Х» что-то говорит, то так оно и есть, ну и уже традиционно заявил, что уже не в том возрасте чтобы обманывать людей. Удивительно, но этот феномен возимел должное воздействие. Уважение и доверие к людям в возрасте, формируется у нас с раннего детства в глубинных пластах психики, на уровне бессознательного. К тому же эти ценности постулируют большинство воспитательных тенденций. Анализируя ситуацию, я отчётливо понимаю, что возраст продавца сыграл не последнюю роль в дальнейших событиях. Поезд с прямым сообщением до Харькова, будто старая рептилия, полз ровно 18 часов. В купе я был абсолютно один. Это избавляло меня от потенциально опасных явлений, таких как храп, бессодержательная болтовня и целого спектра токсичных ароматов: от запаха еды до перегара. Дешёвый чай, в гранённом, словно алмаз стакане и псевдо-мельхиоровом подстаканнике, правильная книга и стук колёс. Хорошее начало.

Чужое, хмурое утро встречало меня дождём.

Владелец Форда явился на встречу с женой. С первых секунд личного знакомства у меня сформировалось отчётливое чувство, что всё пойдёт не по плану. «Х» более не излучал вчерашней уверенности, был заметно напряжен. Найти же визуальный контакт с ним было той ещё проблемой. Глаза он прятал под головным убором, подобно тому как эксгибиционист прячет причандалы под плащом. Вместе с почтенной четой мы прибыли к гаражу. «Х» выкатил грязный компакт-вэн на свет и я приступил к осмотру. Нутро меня не подвело. От количества налепленного пластилина, толщиномер издавал тревожный высокочастотный писк, всякий раз, когда соприкасался с кузовом. Маляр, а точнее будет сказать штукатур, орудовал по всему правому борту, от переднего до заднего крыла. Я посмотрел на «Х», он же смотрел на грязь под ногами. Подойдя к машине он указал пальцем на заднее крыло и пробормотал, что там была царапинка. Я пояснил «Х» принцип работы девайса и ещё раз продемонстрировал его показания. Ни х… себе царапинка. Само собой владелец знал о повреждениях, но упорно продолжал рубать «окуня». К числу повторно крашеных деталей присоединились капот и передний бампер, который образовывал внушительную щель с фарой. «Х» пояснил, что просто ремонтировал корректор фары. Теперь всё сходилось: покраска капота входит же в перечень обязательных регламентных процедур при ремонте корректора фары. Б…дь, это же типичная комбинаторика: отремонтировал корректор — покрась капот и бампер. Режим «окуня» продавец не выключал. Тем временем я заглянул в салон. Определить пробег по косвенным признакам, таким как состояние пластика, было невозможно. Весь интерьер был покрыт многолетним слоем грязи. Я высказал свои опасения относительно аутентичности пробега, чем вывел «Х» из оцепенения. «Пробег родной, мамой клянусь» — простонал он. Слышать такое от человека, которому слегка за шестьдесят мне доводилось впервые. Стало совершенно очевидно, что передо мной не умудрённый опытом пожилой мужчина, а просто старый х…
Судя по реакции «Х» и некоторым частям интерьера, которые ещё были доступны взору, можно было предположить о правдивости цифр счётчика. Мне не хотелось обратно в поезд и я предложил «Х» торг. Не большой. Разумный. От переоформления нас разделяли всего какие-то четыреста долларов. «Х» заявил, что такой вопрос он не уполномочен обсуждать единолично. Он позвонил своей дочери. Их диалог складывался очень странно. «Х» нерешительно мычал в трубку, а оттуда раздавался звук похожий на лай. Потом «Х» передал трубку мне. Там продолжали лаять. Я говорил медленно, подстраивая под свой темп собеседницу и со временем стал различать слова. Выражаясь фигурально, рот у этой женщины был чернее, чем у немецкой овчарки. Я выслушал о том, что я мошенник и специально так настроил свой прибор, что у неё муж «перепук» и она знает все тонкости этой деятельности. Потом она снова перешла на собачий язык и я передал трубку «Х», который продолжил кивать гривой и мычать, выслушивая весь этот поток вербальных экскрементов. Это же надо произвести на свет такое потомство, чтобы дожив до седых волос быть не вправе принять самостоятельного, четырёхсотдолларового решения. Жуть. Я удалялся. «Х» виновато смотрел мне вслед, держа возле уха телефон, из которого звонкий женский лай заливал тихую улицу частного сектора. За обедом я подобрал ещё пару вариантов к просмотру. Всё тщетно. Стало очевидным, что я обречён провести и следующие сутки в чреве железной змеи. На этот раз я вкусил весь контраст вокзальной жизни. Зал ожидания, проверка документов, рыскающий карманник. Очень колоритно. В поезде же профицит свободного времени и неудовлетворённое мортидо сподвигли меня к написанию этого эссе.