Копипаста

Лесь
Надежда Михальчук

Он никогда не изменяет себе. Поэтому в своей небольшой трехкомнатной квартире на улице Лютеранской интересующийся литературой, а также общественной деятельностью художник Подеревянский всегда чувствует себя как дома. И на работе, в творческой мастерской на Горького, — тоже как дома…

В мастерской, расположенной под самой крышей обычной многоэтажки, он напряженно трудится над своими произведениями. Дома Лесь не работает. Принципиально. Но в мастерской иногда отдыхает.

Жилплощадь он делит со своими родителями. И еще с котом, который живет на «территории» без прописки, но не без претензий на нее. Цвет нахала — серый. Порода — гладкошерстый «британец».

В мастерской Лесь сам себе хозяин. О коте напоминает лишь цветное фото на стене да зарисовка карандашом. Вообще и в доме, и в мастерской много фотографий…

Свой первый рисунок Лесь хранит в мастерской. Рука двухлетнего мальчика. А вся коллекция его «стоящих» рисунков находится дома. Оценку работам в свое время давал отец автора. Все «малоценное» просто выбрасывалось. Восстановлению не подлежит.

Мебель нигде в определенные стилевые рамки не вписывается. Зато выглядит необычно.

Вот, к примеру, книжный шкаф. Между прочим, красное дерево. Интересный дизайн. 20-е годы.

Шкаф для одежды в квартире — начало прошлого века.

Банкетка (тахта), которая принадлежала еще дедушке Леся, занимает почетное место в мастерской. На вид еще ничего. И сидеть удобно…

Из современных вещей только бытовая техника.

Внутренняя отделка мастерской и квартиры определенно отличается.

На работе Подеревянский созерцает чисто побеленные стены. В квартире везде поклеены светлые обои. Следов крушения стен нигде не обнаружено.

«Всю жизнь я экспериментирую…»

— Вы коренной киевлянин?

— Да. Я живу в Киеве с самого рождения.

— И где был Ваш первый дом?

— Ну, его-то я не очень хорошо помню… То была больница напротив Владимирского собора.

— А если говорить о сознательном периоде жизни?

— До шести лет жил в доме № 27 по улице Ленина (теперь Богдана Хмельницкого) в двухкомнатной квартире, которая принадлежала моим бабушке и дедушке. Жили там, что называется, в тесноте да не в обиде. Потом родители переехали в отдельную квартиру в переулке Ивана Марьяненко. Союз Художников помог… Ну, а в нашу нынешней квартире живем с середины 70-х. Ее мы тоже получили.

— Ремонт здесь давно делали?

— Лет восемь тому назад.

— Сейчас относительно этого планов никаких?

— Пока нет. Но я не люблю наперед загадывать. Все делаю спонтанно, как Бог на душу положит. С детства так привык…

— В детстве Вы были послушным ребенком?

— Золотым. В кавычках. Так что родителям было со мной нелегко. Приходилось все время быть начеку. Сперва соседи постоянно жаловались, потом учителя… Отца в школу постоянно вызывали. А как-то родителям даже пришлось побывать из-за меня в отделении милиции.

— Серьезно?

— Честное слово. Правда, я сейчас уже не помню всех подробностей…

— И все-таки?

— В общем, с моей легкой руки довольно сильно погорел магазин «Киянка». Он соседствовал с нашим домом. Как-то возле магазина рабочие оставили большущий чан со смолой. А у меня в кармане «случайно» оказался коробок со спичками. Вот мы с ребятами и решили поэкспериментировать…

— Да, могу себе представить набор Ваших детских игрушек… Кстати, что-то из него еще сохранилось?

— У меня был огромный арсенал всевозможного оружия, который в один прекрасный день был «торжественно» вынесен на свалку. Самым безобидным оказался плюшевый мишка. Он-то и дожил до сегодняшних дней.

(Справка. Мишка плюшевый. Большой. Тяжелый. Серого цвета. По утверждению хозяина медведя, раньше был желтым. «Живет» в комнате родителей Подеревянского. Лесь с ним больше не играет, но говорит, что Мишка дорог ему как память.)

— А сохранились у Вас какие-либо грамоты, дипломы — поощрения за первые творческие успехи?

— Видите ли
— Видите ли, я никогда не получал ничего подобного. Потому что даже не принимал участия в разных там конкурсах. Да мне это и не нужно было. Вообще, по моему мнению, все эти премии довольно неблагоприятно влияют на творческую индивидуальность человека, как-то расслабляют…

— Значит, награды Вас не интересуют… А к чему Вы в жизни все-таки стремитесь?

— Стремлюсь к совершенству

— И как, получается?

— Мой внутренний голос всегда подсказывает мне, что я далек от идеала…

«Плохо, когда архитектура хромает на обе ноги…»

— Какой самый необычный дом вам приходилось видеть?

— До сих пор меня поражает дом Городецкого. Между прочим, впервые я это понял, когда был в четырехлетнем возрасте. Мама и сейчас вспоминает об этом каждый раз, когда речь заходит о моем творчестве. Мы тогда с ней вместе гуляли…

— А можете назвать архитектурный «шедевр», который произвел на Вас самое удручающее впечатление?

— Ой, их в Киеве сейчас так много… И один другого «краше».

— Насколько мне известно, Вам принадлежит авторство теперь уже крылатой фразы: «Майдан Незалежності — це застигла музика Поплавського»…

— Все верно.

— Вас также знают как активного члена Клуба эстетического неповиновения…

— А как же иначе? Ведь я стоял, так сказать, у самих его истоков и в настоящее время являюсь президентом Клуба.

— Интересно, как возникла идея создания Клуба?

— Да очень просто! Как-то встретились мы с архитектором и просто хорошим человеком Ларисой Скорик и решили, что нельзя сегодня сидеть сложа руки и молча наблюдать за тем, что делается вокруг. Надо срочно что-то делать. Так и появился Клуб эстетического неповиновения, деятельность которого уже распространяется не только на Киев, но и на всю Украину. Ведь странно было б, если бы в наше время такое объединение не появилось. Его «рождению» непосредственно способствовала наша архитектурная практика. Хотя, конечно, лучше бы в его создании не было необходимости…

— Расскажите, пожалуйста, о последних акциях вашего клуба?

— Недавно мы проводили общественные слушания по вопросам градостроительства, на которых присутствовали многие чиновники Киевской горадминистрации. Итоговые резолюции были направлены в Верховный Совет. Надеюсь, что наше обращение не останется гласом вопиющего в пустыне.

(Справка. Ознакомиться с данными материалами можно в столичной Главархитектуре.)

— Вы сейчас живете в старом доме в самом центре города. Не боитесь отселения, например, в связи с капитальным ремонтом?

— Какой там ремонт, жильцы этого не допустят! Как раз сейчас оформляем создание кондоминиума. Хотим стать хозяевами своего дома.

«Стряпать научился сам…»

— Какими вещами в доме больше всего дорожите?

— Мне нравятся старинные вещи, которые сохранили в себе тепло многих поколений.

— Любите антиквариат?

— Это не совсем так. Просто мне нравятся добротные вещи независимо от того, в каком стиле они выполнены.

— Мастерская является Вашей собственностью?

— Увы! Я ее арендую. Это собственность Союза Художников.

— Арендная плата высокая?

— Около ста гривен.

— Давно вы здесь творите?

— Да уже лет десять.

(Справка. Мастерская состоит из рабочего помещения с неотъемлемыми аксессуарами в виде мольберта, полотен и красок, крохотной каморки для отдыха, отделенной аркой, и санузла.)

— А раньше где трудились?

— В похожей мастерской, но только на Оболони.

— Какую работу по дому Вы больше всего любите делать?

— Я вообще не люблю домашних хлопот. Терпеть не могу мыть посуду или делать уборку. Однако считаю себя неплохим кулинаром.

— Есть у Вас фирменное блюдо?

— Разумеется, и даже не одно. Я большой поклонник грузинской кухни.

— Готовить где научились?

— Специально я этому не учился. Просто люблю наблюдать, как готовят другие…

— В Грузии бывали?

— Да. Там у меня много знакомых, друзей…

— А вообще люб
— В Грузии бывали?

— Да. Там у меня много знакомых, друзей…

— А вообще любите путешествовать?

— Еще бы!

— Где особенно нравится бывать?

— Я посетил много стран, но еще больше есть стран, где мне хочется побывать. Люблю Америку, Канаду, Скандинавию, Германию, Среднюю Азию…

— Во многих из этих стран проходили Ваши персональные выставки…

— Да, выставки проходили в США, Швеции, Германии…

— Где больше всего почитателей Вашего творчества?

— К сожалению, в искусстве разбирается не так много людей. Но все же они есть и в Украине, и за рубежом. Я горжусь, что одну из моих работ в Нью-Йорке купил известный режиссер Вуди Аллен.

«…а сантехника мне не дается»

— У Вас есть своя машина?

— Да. «Жигули».

— Ковыряться в моторе часто приходится?

— Ну, этим занимается мой знакомый механик, поскольку я в этом деле профан.

— А, скажем, гвоздь в стенку вбить сможете?

— Легко. Я на самом деле могу многое. Вот только за ремонт сантехники не берусь. Уж слишком работа тонкая…

— У Вас дома столько зелени… Цветы кто выращивает?

— Это все мама. Растения — ее страсть.

(Справка. В мастерской вазоны полностью отсутствуют. Балкон квартиры представляет собой мини-оранжерею).

— Где у Вас в квартире любимое местечко?

— Люблю посидеть в мягком кресле возле журнального столика.

(Справка. Упомянутое кресло очень нравится и коту. Но в борьбе за него всегда выигрывает Лесь. По принципу: побеждает сильнейший.)

— Увлекаетесь чтением?

— Полагаю, я уже прочитал все, что того стоит…

— Почему дома держите кота, а не собаку?

— С собакой больше проблем. Она места больше занимает, и выгуливать ее надо регулярно… Чтобы держать собаку, нужно иметь собственный дом.

— Мечтаете о таком?

— Представьте себе, нет. Меня полностью устраивает наша квартира. Я даже о даче никогда не мечтал. Не люблю рыться в земле. Может, это потому, что я ничего подобного никогда не делал…

— Никогда не поздно попробовать…

— Нет уж, спасибо.

Дверь квартиры закрывается. Лифта нет, придется спускаться пешком.

Зато после работы, заперев дверь мастерской, Лесь едет вниз лифтом. Так удобней.

жизнь в киеве абсолютно безнадежна

короткое но вполне емкое, еще осеннее интервью с Подером о забыченом Киеве осталось только здесь, а именно в кэше. странный сайт, оттуда убрали все материалы, в том числе и эту неплохую статью
дублирую разговор с мэтром под кат — шоб було.

Лесь Подервянский «Жизнь в Киеве абсолютна безнадежна»

Лесь Подервянский — самый популярный в Украине писатель, чьи произведения цитируют несколько поколений украинцев.

Нравится ли вам жизнь в Киеве?

Она абсолютна безнадежна. Уже невозможно этот город повернуть в цивилизованное русло, он никогда не станет комфортным и уютным, каким был даже при советской власти. Но нужно продолжать жить. Для того чтобы жить в этом городе, нужно просто перестать его любить, что я и сделал. Киев просто среда моего обитания, и не более того. Я обнаружил это тогда, когда перестал гулять по его улицам. Не осталось мест, в которых я чувствовал себя комфортно. Это не ностальгия, просто город объективно стал нежилым и неприятным.

Но все же места, где вы встречаетесь с друзьями, остались?

Я встречаюсь с ними в мастерской или в каком-нибудь кабаке, но мест, где бы мы собирались постоянно, парки и улочки, где бы гуляли, — таких мест в Киеве больше нет.

Неужели Лавру и Софию не любите?

Это просто памятники. В Софии мы раньше гуляли, туда можно было спокойно проходить, был свободный доступ. Мы рвали яблоки в патриаршем саду, но сейчас это невозможно.

Но ведь отношение к городу формирует не только архитектура, но и близкие люди, друзья.

У меня полно друзей, но я меньше всего думаю о том, что они киевляне. Они могут быть хорошими людьми, хорошими профессионалами, но я уже никогда не буду связывать их с Киевом. К тому же все они испытывают те же чувства по отношению к городу, что и я.

Киев вашего детства был иным?

Это был довольно милый, уютный провинциальный город, и таким он должен был оставаться. Это было место прогулок, встреч с друзьями. Был такой феномен, как сидение на скамейке, и было много мест, когда можно было сесть на скамейку и просидеть на ней день. И ты тут же встречал друзей, потому что они проходили мимо. И тебя ничего не беспокоило. В мире мало городов, когда можно в центре сидеть на скамейке, расслабленно пить вино и встречаться с друзьями. Киев не стал столицей в европейском плане, и вся его прелесть улетучилась. Теперь это беспокойный, шумный, неудобный для жизни город.

Неужели это невозможно исправить?

Нет. Это связано со многими вещами — бестолковостью и алчностью властей, дикими ценами на землю. Я недавно узнал, что моя квартира стоит в два раза дороже, чем большая по площади на Манхэттене. Это просто немыслимо. В Киеве для такого огромного количества машин не предусмотрены парковки. Здесь происходит бестолковая, алчная и глупая застройка, эти люди делают нежилым город прежде всего для самих себя. И речь не только о самом городе, в радиусе ста километров от Киева невозможно найти живого места.

Наталья Катериненко